Феникс на мече. Страница 7
— Король бредит, у него лихорадка, — прошептал один из придворных.
Конан услышал его и не смог сдержать негодования.
— Клянусь Кромом! — яростно воскликнул он. — Я знаю, о чем говорю! Это было нечто похожее и на стигийскую мумию, и на павиана одновременно.
Это чудовище проникло через дверь и обратило в паническое бегство негодяев Аскаланте. Оно убило Аскаланте в тот самый момент, когда предатель хотел вонзить меч мне в живот. Потом оно набросилось на меня, и я убил его. хотя понятия не имею, как это случилось, ибо мой боевой топор отскочил от его черепа словно от каменной стены. Но я думаю, что ко всему этому имеет какое-то отношение Эпимитреус…
— Слышите? Он говорит о легендарном мудреце, который умер пять тысяч лет тому назад! — украдкой шептали друг другу придворные.
— О Имир! — загремел король. — Да, я сегодня ночью говорил с Эпимитреусом! Он во сне призвал меня к себе, и я долго шел по черному, высеченному в скале коридору с барельефами древних богов и героев на стенах, затем по лестнице, на ступенях которой были вырезаны змеи Сета, пока не дошел в конце концов до склепа. Там я нашел саркофаг, на крышке которого был изображен феникс…
— Во имя Митры, мой повелитель, остановись! — эти слова сорвались с губ верховного жреца Митры, лицо которого стало пепельно-серым.
Конан откинул назад голову и прорычал:
— Что я, раб, чтобы мне затыкали рот?
— Нет, нет, о мой государь! — Верховный жрец дрожал всем телом, но вовсе не из страха перед гневом короля. — я и не думал оскорблять тебя! — Он нагнулся к Конану и прошептал ему на ухо: — Мой государь, то, о чем ты говоришь, просто невероятно. Только узкий круг жрецов Митры знает о черном каменном туннеле, выбитом неведомыми руками в самом сердце горы Коламиры, и об охраняемом фениксом склепе, в котором несколько тысяч лет назад был похоронен великий Эпимитреус. Но с тех пор ни один из смертных не входил в склеп, потому что жрецы, совершив обряд погребения, замуровали вход в гробницу, и сегодня даже я, верховный жрец, понятия не имею, где он находится. Только из передающихся из уст в уста рассказов нескольким доверенным жрецам известна тайна о гробнице Эпимитреуса — одна из основных в культе Митры…
— Я не знаю, с помощью какой магии Эпимитреус призвал меня к себе, — сказал Конан. — Но он говорил со мной и каким-то совершенно непонятным мне способом нацарапал магический знак на моем мече. Почему этот символ оказался смертельным для демона, я не знаю, а также понятия не имею о колдуне, виновном, по его словам, во всей этой катавасии. Однако, хотя я и сломал клинок меча о шлем Громеля, обломка оказалось вполне достаточно, чтобы отправить демона туда, откуда он появился.
— Позволь мне осмотреть твой меч, — прошептал верховный жрец, горло которого вдруг пересохло.
Конан поднял обломок и отдал его жрецу. Тот вскрикнул и упал на колени.
— О Митра, защити нас от власти Тьмы! — простонал он. — Король действительно говорил сегодня ночью с Эпимитреусом! На его мече тайный символ — знак бессмертного феникса, охраняющего гробницу великого мудреца. Свечу! Быстрее! Осветите то место, на которое указал король!
Место это оказалось прикрытым сорванным со стены в общей суматохе гобеленом. Когда гобелен оттащили в сторону и поднесли свечи к полу, у всех перехватило дыхание от ужаса. Некоторые из придворных упали на колени и воззвали к Митре, другие с воплями умчались прочь.
На полу, там, где чудовище испустило дух, осталось большое темное пятно, которое невозможно было удалить никакими средствами. Кровь демона оставила четкий отпечаток его тела, и ни у кого из тех, кто его видел, не возникало ни малейших сомнений в том, что более ужасной твари никогда еще не появлялось в земном мире. Но знающие люди поговаривали, что зловещая тень обезьяноподобного бога не раз уже мелькала у алтарей заброшенных стигийских храмов.